Как изучение иностранного языка может поменять твой характер

О пропорциях можно спорить, но точно возможно сказать, что составляющих у языка две. Одна — чистая математика, вторая — чистая психология. Математика — набор базовых алгоритмов, основные фундаментальные принципы языковой структуры, механизм, которые представляют собой матрицу языка. Своего рода «таблица умножения».

В каждом языке свой механизм — это то, что отличает языки друг от друга, но есть и общие принципы. Осваивая язык, требуется довести алгоритмы до автоматизма, как при освоении какого-то вида спорта, или танца, или игры на музыкальном инструменте. И это не просто грамматические правила, это принципиальные структуры, которые и создают речь.

Например, порядок слов. Он напрямую отражает взгляд носителя данного языка на мир.

В эпоху Возрождения, например, некоторые французские ученые-лингвисты даже видели превосходство французского языка над другими, в частности германскими, в том, что французы сначала называют существительное, а затем определяющее его прилагательное.

Они делали спорный, странный для нас вывод, что француз сначала видит главное, суть — существительное, а затем уже снабжает его каким-то определением, атрибутом. Например, если русский, англичанин, немец говорят «белый дом», француз скажет «дом белый».

То, насколько сложны правила расстановки различных частей речи в предложении (скажем, у немцев это замысловатый, но очень жесткий алгоритм), покажет нам, как соответствующий народ воспринимает реальность.

Допустим, русский и большинство славянских языков имеют свободный порядок слов. И это отражается в том, как мы смотрим на мир, в том, как мы организуем наше бытие.

Есть языки с фиксированным порядком слов, как английский: на этом языке мы скажем только так — «I love you», а по-русски есть варианты: «Люблю я тебя», «Тебя я люблю», «Тебя люблю я». Согласитесь, гораздо больше многообразия.

В русском при всей гибкости построения языковых конструкций тоже есть своя «математическая матрица». Хотя английский язык и правда обладает более четкой структурой, что отражается в менталитете — более упорядоченном, прагматичном. В нем одно слово используется в максимальном количестве значений. И в этом преимущество языка.

Там, где в русском требуется целый ряд дополнительных глаголов — например, мы говорим «идти», «подниматься», «опускаться», «возвращаться», англичанин использует один глагол «go», который оснащен послелогом, придающим ему направление движения.

Вторая составляющая в лингвистике — психоэмоциональная, ведь каждый язык — это способ видения мира, поэтому, начиная обучать какому-то языку, прежде всего предлагают найти какие-то ассоциации.

Для одного итальянский язык ассоциируется с национальной кухней: пицца, паста. Для другого Италия — это музыка. Для третьего — кино. Должен быть какой-то эмоциональный образ, который привязывает нас к конкретной территории.

И тогда мы начинаем воспринимать язык не просто как набор слов и список грамматических правил, а как многомерное пространство, в котором мы можем существовать и чувствовать себя комфортно. И если вы хотите лучше понять итальянца, то надо это делать не на универсальном английском (кстати, в Италии мало кто разговаривает на нем свободно), а на родном для них языке.

Большая часть общения происходит между носителями одного языка. А всегда ли они друг друга понимают? Сам факт, что мы говорим на одном языке, еще не гарантирует нам понимания, потому что каждый из нас вкладывает в сказанное совершенно разный смысл и эмоции.

Поэтому осваивать чужой язык стоит не только потому, что это интересное занятие для общего развития, это абсолютно необходимое условие для выживания человека и человечества. Нет такого конфликта в современном мире — ни вооруженного, ни экономического, — который возник бы не из-за того, что люди в каком-то месте друг друга не поняли.

Иногда одним словом называют совершенно разные вещи, иногда, говоря об одном и том же, называют явление разными словами. Из-за этого вспыхивают войны, возникает много всяких бед. Язык как явление — это робкая попытка человечества найти мирный способ коммуникации, способ обмена информацией.

Но это средство никогда не может по определению быть совершенным. Поэтому психология не менее важна, чем знание матрицы языка. Параллельно с ее изучением абсолютно необходимо изучать менталитет, культуру, историю и традиции соответствующего народа.

Слова передают лишь малый процент информации, которой мы обмениваемся. Все остальное — это контекст, опыт, интонации, жестикуляция, мимика.

Есть счастливая категория людей, которые в хорошем смысле лишены комплекса неполноценности, комплекса ошибки, которые, зная двадцать слов, без всяких проблем общаются и добиваются в чужой стране всего, что им необходимо. И это лучшее подтверждение того, что ни в коем случае нельзя бояться ошибаться. Никто над вами не будет смеяться. Мешает общаться вовсе не это.

Наблюдая за большим количеством людей, которых пришлось обучать в разные периоды моей преподавательской жизни, обнаружилось, что сложности в освоении языка имеют определенное отражение даже в физиологии человека. Было найдено несколько точек в человеческом теле, напряжение в которых вызывает некое затруднение при освоении языка.

Одна из них — в середине лба, напряжение там характерно для людей, которые склонны все осмысливать аналитически, много думают, прежде чем действовать.

Если вы замечаете это у себя, значит, вы пытаетесь на своем «внутреннем мониторе» написать какую-то фразу, которую собираетесь высказать вашему собеседнику, но боитесь ошибиться, подбираете нужные слова, зачеркиваете, опять подбираете. Это отнимает колоссальное количество энергии и очень сильно мешает коммуникации.

Еще одна точка — в нижней части шеи, на уровне ключиц. Она напрягается не только у тех, кто изучает язык, но и у тех, кто публично выступает, — лекторов, актеров, вокалистов. Вот вроде бы он все слова выучил, все знает, но как только доходит до разговора, возникает некий ком в горле. Словно что-то мешает выразить свои мысли.

Наша физиология сигнализирует, что мы обладаем большим объемом информации, но находим слишком узкий канал для ее выражения: знаем и умеем больше, чем можем сказать.

И третья точка — в нижней части живота — напряжена у тех, кто стесняется и думает: «Вдруг я что-то не так скажу, а вдруг я не так пойму или не так поймут меня, вдруг надо мной будут смеяться?» Сочетание, цепочка этих точек приводит к блоку, к состоянию, когда мы теряем способность к гибкому, свободному обмену информацией.

Как от этого коммуникативного блока освобождаться?

Данная техника применяется и рекомендуется студентам, особенно тем, кому предстоит работать устными переводчиками, техники правильного дыхания, заимствованные из практик йоги.

Делаем вдох, а на выдохе внимательно наблюдаем, где у нас напряжение, и «распускаем», расслабляем эти точки. Тогда появляется объемное восприятие реальности, не линейное, когда мы «на входе» сказанной нам фразы ловим слово за словом, половину из них теряем и не понимаем и «на выходе» выдаем слово за словом.

Мы говорим не словами, а смысловыми единицами — квантами информации и эмоций. Мы делимся мыслями. Когда начинаем что-то говорить на языке, которым владеем хорошо, на родном или на каком-то еще, мы не знаем, чем закончится мое предложение — просто есть мысли, которые мы хотим передать.

Слова — это обслуживающий персонал. И именно поэтому основные алгоритмы, матрица должны быть доведены до автоматизма. Чтобы не оглядываться на них постоянно, каждый раз открывая рот.

Насколько матрица языка большая? Из чего она состоит — глагольных форм, существительных?

Это самые популярные формы глагола, потому что даже если в языке насчитываются десятки разных форм, есть три-четыре, которые используются постоянно. И обязательно учитываем критерий частотности — и что касается словарного запаса, и что касается грамматики.

Очень многие теряют энтузиазм к изучению языка, когда видят, насколько многообразна грамматика. Но не обязательно запоминать все, что есть в словаре.

Дело в том, что карта языков и менталитетов не совпадает с политической картой мира. Мы понимаем, что деление на государства — результат войн, революций, каких-то договоренностей между народами. Языки плавно переходят один в другой, четких границ между ними нет.

Можно выделить некоторые общие закономерности. Например, в языках стран с менее стабильной экономикой, включая Россию, Грецию, Италию, часто используют безличные слова «надо», «нужно», а в языках Северной Европы таких слов нет.

Вы ни в одном словаре не найдете, как на английский язык перевести одним словом русское слово «надо», потому что оно не вписывается в английский менталитет. По-английски требуется назвать субъекта: кто должен, кому надо?

По-русски или по-итальянски мы можем сказать: «Надо построить дорогу». По-английски это «Ты должен» или «Я должен», или «Мы должны построить». Получается, англичане находят и определяют ответственного за то или иное действие. Или по-испански, как и по-русски, мы скажем «Tu me gustas» (ты мне нравишься). Субъект — тот, кто нравится.

А в английском предложении аналог «I like you». То есть главный человек в английском — тот, кому кто-то нравится. С одной стороны, в этом проявляется большая дисциплина и зрелость, а с другой — больший эгоцентризм. Это лишь два простых примера, но уже по ним видна разница в подходе к жизни русских, испанцев и британцев, взгляд на мир и себя в этом мире.

Когда человек, освоив язык, его применяет и находится в языковой среде, он, несомненно, приобретает новые характеристики. Когда я говорю по-итальянски, у меня включаются руки, жестикуляция в разы более активная, чем когда я говорю по-немецки. Я становлюсь более эмоционален. А если постоянно в такой атмосфере жить, то это рано или поздно становится твоим.

Замечено, что студенты лингвистических вузов, изучавшие немецкий, более дисциплинированны, педантичны. А вот изучавшие французский любят заниматься самодеятельностью, у них более творческий подход к жизни и учебе.

Я думаю, что Китай вырвался на такие экономические высоты в том числе благодаря своему языку: с раннего возраста китайские дети учат огромное количество иероглифов, а для этого требуется невероятная тщательность, кропотливость, усидчивость и умение замечать детали.

Нужен язык, воспитывающий смелость? Учите русский или, например, чеченский. Хотите обрести нежность, эмоциональность, чувствительность? Итальянский. Страстность — испанский. Английский научит прагматичности. Немецкий — педантичности и сентиментальности, потому что бюргер — это самое сентиментальное существо на свете. Турецкий разовьет воинственность, но и талант торговаться, договариваться.

Язык как средство коммуникации доступен любому человеку в здравом уме. Человек, говорящий на родном языке, по определению способен говорить и на другом: он обладает всем необходимым арсеналом средств. Это миф, что кто-то способен, а кто-то нет. Другое дело — есть или нет мотивация.

Когда мы обучаем детей, это не должно сопровождаться насилием, которое может вызвать отторжение. Все хорошее, чему мы в жизни научились, мы получали с удовольствием, разве не так? Язык мы учим для двух целей — для удовольствия и для свободы. И каждый новый язык дает новую степень свободы.

В современном мире нам необходимы разные формы тренировки мозга, потому что, в отличие от предыдущих поколений, мы очень многие свои ментальные функции делегируем компьютерам, смартфонам. Раньше каждый из нас наизусть знал десятки телефонных номеров, а теперь мы до ближайшего магазина не можем добраться без навигатора.

Когда-то у предка человека был хвост, когда перестали пользоваться этим хвостом, он отвалился. Последнее время мы наблюдаем тотальную деградацию человеческой памяти. Потому что с каждым днем, с каждым поколением новых технологий мы делегируем все больше функций гаджетам, замечательным устройствам, которые созданы, чтобы нам помогать, снимать с нас лишнюю нагрузку, но они постепенно забирают наши собственные полномочия, которые отдавать нельзя.

Изучение языка в этом ряду стоит на одном из первых мест, если не на первом, как одно из возможных средств противодействия деградации памяти: ведь чтобы запоминать языковые конструкции и тем более разговаривать, нам нужно задействовать самые разные участки мозга.